Как человек, "читавший Фока" и имевший склад ума несколько философический, я решил попробовать свои силы в теоретической физике. Поэтому курсе на третьем я обратился в теоротдел Физтеха к А.З. Долгинову, доктору физ-мат наук, и сообщил ему об этом своём намерении. Встретили меня приветливо, предложили ходить к ним на семинар и сказали, что нужно сдавать минимум. Механику я сдал довольно легко, ибо это было просто. В конце третьего курса, прямо во время сессии, сдав квантовую механику на отлично И.М. Шмушкевичу, я пошёл сдавать её в Физтех. Они мне предложили какую-то задачу, которую я мог решать где угодно - хоть в библиотеке, пользуясь учебниками (но за мной присматривали). С задачей я не справился (скорей всего, в ней был какой-то подвох, которого я не разглядел). На этом и закончился мой поход в теорию. Повторных попыток я не делал, хотя на 4-м курсе со мной как-то в перерыве лекции об этом говорил И.Н. Топтыгин, а на пятом курсе А.З. Долгинов на одной из лекций, глядя на меня, призывал нас воспользоваться последним шансом и пойти делать теоретический диплом. Видимо, они мне давали понять, что одна неудача не решает дела. Но мне всё это уже казалось странным и несерьёзным - поздно. Уже было чувство, что мой путь - другой. Этим примером я хотел подчеркнуть доброжелательность наших преподавателей, всегда державших для нас двери открытыми.
     Уже много позже, читая воспоминания теоретиков, сдававших теорминимум самому Ландау, я понял, насколько же я был тогда наивен. Оказывается, набор задач, которые давал Ландау, был хорошо известен, люди заранее прорабатывали их и после этого уверенно шли на экзамен. Мне же и в голову не пришло поискать кого-то, кто уже сдавал минимум, попросить совета. Ну что на это скажешь теперь?
С одной стороны - провинциализм, но с другой стороны - судьба.
     Позже я понял, насколько правильным для меня был отказ от теорфизики. Со временем я осознал, что моей натуре ближе непосредственный контакт с Природой, а не разговор с ней на языке абстракций. Хотя и не вполне очевидно, где в современной индустриализированной экспериментальной физике высоких энергий есть этот самый непосредственный контакт...
     Здесь уместно напомнить афоризм П.Л. Капицы: "Теория вещь хорошая, но правильный эксперимент остаётся навсегда".
     Кстати, один теоретик из нас всё же произрос - это Андрей Иванов из 1-й группы. Сейчас он доктор, профессор нашей кафедры.

     Две следующие мои попытки уже относились к эксперименту. Сначала я обратился на кафедру, где меня почему-то определили к несколько странному доценту Ю. Серебренникову (студенческая кличка "Прометей"), читавшему нам статистику. Насколько я помню, он собирался подвергнуть очень серьёзной проверке квантовую механику для случая интерференции одиночных фотонов. В основе установке была линейная система множества полупрозрачных зеркал, которая должна была ослаблять падающий пучок света. Эта система должна была монтироваться на куске рельса. Рельс в то время у него уже был. У меня осталось впечатление, что он был не очень-то подготовлен к столь серьёзной задаче. Для начала он дал мне перевести с французского одну из статей де Бройля и поручил сделать руками что-то немудрящее для будущей установки. Статью с незнакомого мне французского я перевёл (по определению Гродецкого - с трудом и со словарём), что-то поделал руками, но потом мне у него стало скучно и я тихо испарился.
     Следующей моей попыткой был астрофизический отдел ЛФТИ. Там уже работали Чичикалюк, Лазарев и Якубовский. Каким-то образом я попал в группу, которая занималась изучением комет, для чего в их тесной комнате у них была небольшая вакуумная установка. Там мне тоже быстро стало не интересно и я ушёл. А тут вскоре возникло предложение из Дубны. И вот это уже было действительно намного интереснее всего предыдущего!